Есть ли у современных профсоюзов шансы на борьбу с корпоративной Америкой?

В 1996 году Мануэль Миранда, филиппинский американец второго поколения из Кента, штат Вашингтон, окончил Государственный колледж Эвергрин. Он специализировался на литературе и устроился на работу в Сиэтле, ухаживая за людьми с церебральным параличом за 9 долларов в час. Город был "пост-гранжевым", но преображался под влиянием технологий, сказала мне Миранда. Было много шума по поводу Amazon, онлайнового книжного магазина.

Миранда подал заявление о приеме на работу и начал со склада, упаковывая книги и компакт-диски. Затем он перешел в службу поддержки клиентов, где отвечал на вопросы и жалобы. По словам Миранды, некоторые люди рассматривали работу в колл-центре как способ финансировать внешние художественные амбиции; другие хотели попасть в сферу технологий. Миранда зарабатывал всего на доллар в час больше, чем он работал сиделкой, но получал опционы на акции, медицинскую страховку и гордость от того, что работает в крутой, отечественной компании.

Однако он вспоминает, что "настроение было довольно деморализованным. Упор делался на продуктивность, тебя подталкивали или контролировали, сколько электронных писем ты отвечаешь в час". Все должны были работать по 50 часов в неделю. Несколько его коллег сказали ему, что хотят организоваться. Они связались с Вашингтонским альянсом технологических работников (WashTech), общественной группой, связанной с крупным профсоюзом "Работники связи Америки".

Миранда присоединился к ним, опросил коллег об их требованиях (больше денег, меньше квот, мобильность работы) и придумал, как противостоять руководству. В 2000 году большинство сотрудников отдела обслуживания клиентов, который насчитывал около 400 человек, перешли в WashTech. Но в 2001 году, незадолго до того, как лопнул пузырь доткомов, Amazon закрыла колл-центр в Сиэтле и перевела работу на объекты в Такоме, Западной Вирджинии и Индии.

Миранда ушел из Amazon в 1999 году, но поддерживал связь со своими бывшими коллегами. Он считает закрытие колл-центра бизнес-решением, а также уничтожением профсоюза, что Amazon отрицает. Тем не менее, "я не чувствовал, что профсоюз потерпел неудачу", - сказал мне Миранда, который сейчас работает дизайнером в Нью-Йорке. Когда его коллеги потеряли работу, WashTech помог договориться о лучшем выходном пособии. Более того, "в то время было неясно, как организовать техработников", - сказал он. "Теперь об этом говорят".

Я вспомнил о кампании Миранды во время праздников, когда разговаривал с работниками складов Amazon, протестующими против условий обязательной сверхурочной работы во время обострения пандемии. В Нью-Йорке, Нью-Джерси и Вашингтоне члены неформального профсоюза Amazonians United подписали петиции с требованием постоянного повышения зарплаты на 3 доллара, доступа к мобильным телефонам на рабочем месте и защиты от увольнения. Их боссы не отреагировали. Члены профсоюза на двух складах вблизи Чикаго ушли со своих смен, когда руководство не приняло во внимание аналогичные петиции.

В акции приняло участие лишь небольшое число упаковщиков и сортировщиков страны, но я восхищался их смелостью. Спустя столько лет после усилий Миранды и его коллег, методы организации работы Amazon все еще находятся в процессе развития; просто не существует единственно верного способа противостоять одной из крупнейших и богатейших корпораций в мире.

Работники Amazon добились определенных успехов. В январе компания повысила ставки на полную ставку на 2 доллара в час в районе Чикаго и согласилась отправить уведомление о праве на организацию всем сотрудникам в США в рамках урегулирования с Национальным советом по трудовым отношениям, который следит за соблюдением трудового законодательства в частном секторе. На складах в Нью-Йорке и Мэриленде компания Amazon также расклеила свои листовки, предупреждая работников не разговаривать с организацией Amazonians United.

А на Стейтен-Айленде рядовая группа под названием "Трудовой союз Amazon" собрала достаточное количество профсоюзных карточек, чтобы получить разрешение на проведение выборов на двух складах. N.L.R.B. также выпустила жалобу, в которой утверждается, что Amazon преследовала нескольких работников за участие в организации профсоюза. (Представитель Amazon заявила, что компания "скептически относится к тому, что на Стейтен-Айленде собрано достаточное количество законных подписей". Она добавила: "Мы не считаем, что профсоюзы - это лучший выход для наших сотрудников").

Крупные профсоюзы тоже экспериментируют. В этом месяце тысячи работников склада Amazon в Бессемере, штат Алания, начнут голосовать за вступление в профсоюз работников розничной оптовой торговли и универмагов. Международное братство бригадиров хочет помочь работникам складов и транспорта компании Amazon заключить профсоюзный договор.

Сегодня существует срочность, которой не было, когда Миранда помогала клиентам по телефону: Amazon сейчас является олицетворением монопольной экономики. Эта экономика сделала 10 самых богатых людей в мире в два раза богаче за мрачные месяцы, прошедшие с марта 2020 года. Это экономика, которая заставляет меня чувствовать себя миллионной копошащейся блохой в каком-то глобальном муравейнике. В те дни, когда я этого не чувствую, это происходит благодаря работникам, с которыми я разговариваю, и небольшим мятежам, которые я вижу - на Amazon и в домах престарелых, на автобазах, в школах, на заводах и в продуктовых магазинах. "У нас определенно не будет более благоприятного времени для создания профсоюза", - сказал мне недавно Дэниел Гросс, давний организатор. Это было похоже на то, что он хотел сказать: "Дело пошло; мы все знаем счет".

Рабочие всегда организовывались различными способами, формальными и неформальными. С самого начала американского рабочего движения в 19 веке существовали профсоюзы, а также более специальные рабочие группы. Примерно во время кампании по созданию колл-центров Amazon организации, подобные WashTech, были в моде. Они назывались "рабочими центрами" и, как правило, фокусировались на сообществах (например, непальские иммигранты) или типах рабочих мест (например, работники ресторанов), которые традиционные профсоюзы не смогли охватить.

Я познакомился с этими группами в середине прошлого века, когда, будучи юристом, присоединился к агентству юридических услуг, представляющему рабочие центры в Нью-Йорке. Офисы центров были гостеприимны и не требовали волокиты. Они располагали ограниченными ресурсами и небольшим количеством членов, но в последующие годы достигли целей, которые были далеко не по карману: билли о правах домашних работников, новые правила для мастеров маникюрных салонов и велосипедистов, доставляющих еду, облегчение долгового бремени для таксистов.

Меня впечатлил их комплексный подход: Поденщик на стройке не ограничивался заработной платой и рабочими часами - ему также нужна была доступная квартира и помощь в оформлении грин-карты. Люди в прогрессивных профсоюзах тоже так думали, особенно когда Великая рецессия и "Захвати Уолл-стрит" выявили более широкий контекст борьбы на рабочем месте. И за последнее десятилетие, будучи журналистом и уже не юристом, я видел, как растет влияние прогрессистов.

В 2020 году я подумал, что этот возросший энтузиазм к организаторской деятельности в сочетании с массовой смертью и финансовыми трудностями может привести к широкому движению рабочего класса. Были намеки на брожение в забастовках работников жизненно важных предприятий и рекордной явке на протесты после убийства Джорджа Флойда. После этого все затихло - думаю, из-за временного подъема, вызванного расширением государства всеобщего благосостояния.

Но затем, с августа по ноябрь 2021 года, более четырех миллионов работников ежемесячно увольнялись с работы - индивидуальные действия, выражающие бунтарский импульс. Я заметил такое же уверенное недовольство в организованном труде: Прошлой осенью тысячи профсоюзных работников бастовали или были на грани забастовки в John Deere, Kellogg's, больницах и клиниках Kaiser Permanente и на съемочных площадках голливудских фильмов. Волна людей, покидающих свои рабочие места, была названа "Великим уходом"; агитация изнутри больше походила на великий отказ, стремление отвергнуть статус-кво и потребовать преобразований.

Я также наблюдал за множеством новых кампаний (в том числе в The New York Times, где технические работники борются за вступление в профсоюз, представляющий интересы других сотрудников газеты). Например, с декабря сотни баристов Starbucks - многие из них молодые, находящиеся под влиянием демократического социализма в стиле Берни Сандерса - объявили о своем намерении вступить в Workers United, филиал Международного профсоюза работников сферы обслуживания. (Это не первая попытка: Объединенный профсоюз работников пищевой промышленности и торговли и Профсоюз кулинаров уже представляют тысячи бариста в продуктовых магазинах, гостиницах и аэропортах, а профсоюзы U.F.C.W. и Industrial Workers of the World в прошлом организовывали отдельные магазины).

На данный момент работники двух магазинов Starbucks в Буффало создали профсоюз и со временем будут заключать контракт. По меньшей мере 64 других магазина в 20 штатах пытаются сделать то же самое, несмотря на сопротивление руководства. (Представитель компании сказал мне: "Мы не выступаем против профсоюзов. Мы не считаем, что они необходимы в Starbucks").

Несмотря на всю энергию вокруг объединения в профсоюзы, сейчас сложное время для организации, особенно в частном секторе. Профсоюзы были слабы на протяжении десятилетий, а корпорации только усилились. В 2000 году 13,5 процента рабочей силы в США были объединены в профсоюзы, сейчас - только 10,3 процента. Между тем, за последние 20 лет средний доход крупнейших публично торгуемых компаний мира увеличился в три раза, согласно недавнему исследованию, опубликованному в журнале Review of Finance.

"Это история бесконечных разочарований, и кажется, что именно в этом мы сейчас и находимся"

Компании готовы и могут оплачивать услуги консультантов по борьбе с профсоюзами и лоббистов, добивающихся благоприятных изменений в законах и правилах. С момента пика членства в профсоюзах в 1950-х годах основная часть экономической политики была направлена против интересов бедных и рабочего класса: налоговые льготы для богатых; правила, благоприятствующие крупным корпорациям; снижение заработной платы; сокращение социальных услуг; сужение возможностей подать в суд на работодателей за дискриминацию или мошенничество.

В то же время, Закон о национальных трудовых отношениях 1935 года - основной инструмент правительства для обеспечения эффективной организации рабочих - был скомпрометирован последующим законодательством и судебными решениями. Все меньше категорий людей могут объединяться в профсоюзы или могут делать это так же быстро или массово на разных рабочих местах. Обеспечение соблюдения закона стало слабее.

Вопрос в том, смогут ли кампании в магазинах "сравниться с масштабами корпоративной власти в современном американском капитализме?" - сказал мне сотрудник U.F.C.W., который не был уполномочен профсоюзом говорить официально. В каждой отрасли сегодня, похоже, доминируют монополии и глобальные сети. И в Соединенных Штатах, в отличие от большинства стран Азии и Европы, не существует общеотраслевых переговоров, когда работники могут объединяться в целые отрасли. "Walmart, Target, Starbucks - у них огромные национальные и международные ресурсы", - сказал чиновник. "Национальный совет по трудовым отношениям не создан для того, чтобы помогать организовывать работников тысячами, во многих местах, одновременно".

Когда я спросил социолога труда Рут Милкман, когда она в последний раз почувствовала надежду на рабочий класс, она рассмеялась. "Я помню, когда избрали Обаму, я выставила себя на посмешище, предсказывая большое возрождение рабочего класса, - сказала она. Но это не сбылось: Многие рабочие чувствовали, что их игнорируют во время Великой рецессии, а обещанные реформы трудового законодательства так и не были проведены. "Это история бесконечных разочарований", - сказала мне Милкман, - "и похоже, что сейчас мы тоже находимся на этом этапе".

Если не перевернуть капитализм, то сокращение дистанции между руководителями компаний и рядовыми сотрудниками потребует двух фундаментальных изменений: уменьшения власти корпораций и расширения власти работников.

Администрация Байдена могла бы начать с использования антимонопольного и налогового законодательства для ликвидации огромных корпораций. Во вселенной небольших компаний у рабочих будет больше возможностей и больше шансов на организацию. Требование лучшей оплаты труда и льгот даст людям уверенность, необходимую для того, чтобы добиваться перемен; Минди Иссер, подруга, занимавшаяся организацией работников фаст-фуда, говорит, что их нищенские зарплаты делают долгосрочные кампании практически невозможными. Борьба с неправильной классификацией также крайне важна. Независимые подрядчики, такие как я, исключены из традиционных профсоюзов.

Работники также должны знать, что они могут сообщать о небезопасных условиях или недоплате и организовываться без страха быть уволенными. Новый генеральный советник N.L.R.B. предложил распространить право на организацию на миллионы других работников и расширить полномочия совета по борьбе с разрушением профсоюзов. Закон о защите права на организацию (Protecting the Right to Organize Act, PRO Act), самый значительный омнибусный законопроект о труде со времен Нового курса, пойдет гораздо дальше, ускоряя процесс выборов в профсоюз, защищая забастовщиков, наказывая плохих работодателей и избавляясь от законов штатов "право на работу", которые препятствуют организации. Законопроект прошел Палату представителей, но застрял в Сенате.

Все эти изменения потребуют политики, основанной на массовом рабочем движении. Но они также являются предпосылками для расширения этого движения. Отсюда и темперамент рабочего мира: всегда надежды, всегда разочарования. В январе профессор трудовых исследований опубликовал эссе, в котором сравнил зарождающуюся кампанию Starbucks (сотни рабочих на разрозненных предприятиях) с сидячими забастовками 1930-х годов, которые заставили "большую тройку" автопроизводителей сесть за стол переговоров (сотни тысяч рабочих на нескольких заводах). Аналогичным образом, журналисты, занимающиеся вопросами организации Amazon, иногда предлагают слишком оптимистичные оценки перспектив рабочих. Я сочувствую этой склонности к грандиозности. Коллективные действия - невероятное зрелище.

За последние десять лет я не только освещал рабочее движение как журналист, но и принимал в нем непосредственное участие, участвуя в кампаниях нескольких некоммерческих групп и новостных изданий, а теперь еще и как член нетрадиционного профсоюза фрилансеров. Особенность организации на работе заключается в том, что, поскольку все, кто не в руководстве, состоят в профсоюзе, вам придется преодолеть свои разногласия - или, по крайней мере, положить их на высокую полку. Я научилась организовывать работу с людьми, которым я не особенно нравлюсь, и была свидетелем большой нежности между коллегами с совершенно разными взглядами на расу, пол и избирательную политику. Вот почему, я думаю, предприятия борются даже с небольшими профсоюзами с самого начала. Представьте себе, что такое единство умножится - от офиса до магазина, от завода до больницы, в каждом городе и штате. Что мы не сможем победить?